Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

Сайго заревел от ярости. Наполнявшаяся из естественного горячего источника мелкая ванна, от которой поднимался пар, была пуста, пустовали и четыре деревянных парильных кабинки, пусты были и все массажные столы, кроме одного. На нем лежала крошечная нагая девушка, и он в один миг вобрал в себя взглядом каждую деталь ее тела: шок в глазах, приоткрытый рот, вычерненные зубы, густые иссиня-черные волосы скручены и повязаны белоснежным полотенцем, еще полотенца под ней, маленькие груди, руки и ноги, темно-коричневые соски, нежные, зовущие изгибы ее тела, золотистую кожу, порозовевшую после горячей ванны, умащенную и благоухающую, и слепую полуголую массажистку, которая неподвижно стояла над ней и напряженно вслушивалась, склонив голову набок.

Как легко было бы убить эту девушку и всех их, но ему было приказано не причинять принцессе вреда ни в коем случае, чего бы это ни стоило. И однако ярость от того, что его обманули – ибо момент был выбран идеально, сведения их были верными и распорядок дня сёгуна в дороге никогда не менялся – была так сильна, что ему показалось, будто голова его сейчас разлетиться на куски. Эта ярость сменилась вожделением, и дрожь пробежала по его телу. Всем существом он хотел ее, сейчас, быстро, со звериной жестокостью, сначала жена, потом муж, смерть им обоим, но прежде он вывернет ей ноги наружу.

Губы поползли в стороны, обнажив зубы, и он метнулся вперед. Прислужницы бросились врассыпную, одна потеряла сознание, прицесса судорожно вздохнула и осталась лежать неподвижно, оцепенев от ужаса. Но его одержимость сёгуном отвлекла его, он пронесся мимо, подскочил к двери-содзи, проломился сквозь нее и снова, с Торой рядом за спиной, уверенно побежал вперед по верандам к спальному павильону и своей жертве, сады справа, комнаты слева – уже не разумный человек, а обезумевший зверь, алчущий крови. Открытые двери-содзи, лица мелькают в них. Прислужницы, юноши, фрейлины, слуги, привлеченные шумом, одетые или полуодетые для сна или ванны, глядели на них, открыв рот.

Ни одного стражника в этих комнатах. Пока.

Никакого сопротивления. Пока.

Осталось миновать еще несколько комнат, дверей, лиц, и потом он повернет в последний раз и пробежит по последней веранде. Предчувствие победы охватило Сайго, потому что впереди была восхитительная настланная дорожка, сад по обе стороны и больше никаких комнат с охранниками, о которых надо тревожиться, а в конце – спальные покои сёгуна, где он сам и его куртизанка тайно провели одну ночь.

Все его чувства были обострены до предела, чтобы уловить притаившуюся опасность. Тора, не отставая, бежал следом в нескольких шагах от него – топот ног, звуки воинов, приближавшихся к врагу. Еще одна комната позади. Осталась только еще одна дверь, последняя опасность. В двери показались лица, врач и какой-то кашляющий юноша потрясенно уставились на него, в следующий миг он уже повернул за угол, и вместе с Торой они ринулись в последнюю атаку.

Вдруг оба сиси остановились. Сердца их упали. Впереди из дверей убежища вышли офицер и три самурая и встали, ожидая их с обнаженными мечами. Миг колебания, и Сайго бросился навстречу смерти, своей или их, Тора рядом, та же решимость в глазах – только эти четыре человека отделяли их от сёгуна, находившегося под их защитой.

– Сонно-дзёи!

Капитан выдержал первый натиск, парировал удар, и их мечи сомкнулись, потом он скользнул в сторону и с поворотом рубанул по Сайге, в то время как два других самурая атаковали Тору. Последний самурай оставался в резерве, как ему было приказано. Сайго отвел его клинок и снова полоснул мечом, но промахнулся. Последовал град свирепых ударов и контрударов. Сайго сражался с полным самообладанием, успех был так близок, он теснил своего противника, чувствуя в себе нечеловеческую силу, и меч его, словно сам по себе, искал уязвимую плоть врага, как через несколько секунд он найдет и уничтожит мальчика-сёгуна…

Позади его глаз полыхнула ослепительная вспышка, в висках застучали тяжелые молоты, и он вдруг снова увидел того врача и того мальчика рядом с ним и вспомнил, как кто-то говорил ему, что, по слухам, юный сёгун часто и сухо покашливает – никаких его изображений, конечно, не было, и ни один из сиси, конечно, никогда не видел его в лицо. «Если вы не застанете его в ванной, – говорил Кацумата, – вы узнаете его по черненым зубам, кашлю, его близости к принцессе, качеству его одежд – помните, ни он, ни принцесса не выносят близкого присутствия охранников».

С огромной, удесятеренной силой, взвыв, как дикий зверь, Сайго атаковал Капитана, который поскользнулся на полированных досках и оказался, на короткий миг, беспомощным. Но Сайго не нанес смертельного удара, вместо этого он круто повернулся, стремясь добраться до мальчика, и четвертый самурай увидел ту возможность, которой ему было приказано ожидать. Его меч глубоко вонзился в бок Сайго, но Сайго не даже почувствовал, что ранен, и бессильно рубанул по призраку сёгуна перед собой, потом еще раз и еще, и в последнем выпаде мягко скользнул на пол, уже мертвый, но еще не сознавая этого.

Капитан вскочил на ноги, напал сбоку на Тору, пронзил его, а затем, как опытный мясник, выдернул меч и одним ударом обезглавил.

– Сделай с ним то же самое, – задыхаясь, приказал он, показав на Сайго. Грудь его ходила ходуном, воздуха не хватало, но он со всех ног бросился назад к веранде. На углу к нему с тяжелым топаньем подбежали стражники от ворот, их возглавлял его первый помощник. Он обрушился с руганью на него и на них всех, оттолкнул с дороги и побежал дальше, бросив на ходу: – Всем, кто нес сейчас охрану, приказываю встать на площади перед гостиницей, без оружия и ни коленях. Вам тоже!

Сердце его все еще бешено колотилось, он был в ярости и еще не оправился от паники. Перед самым закатом Нобусада послал за ним в большом раздражении:

– Удалите всех стражников за изгородь. Смешно держать их здесь, комнатки и без того такие маленькие и ужасные! Разве вы беспомощны, совсем не в состоянии сделать безопасной эту отвратительную маленькую гостиницу? Неужели мы должны купаться со стражниками, спать со стражниками, есть, пока они смотрят на нас? Уходите, сегодня я запрещаю всем стражникам находиться здесь!

– Но, господин, я должен наста…

– Вы ни на чем не будете настаивать. Сегодня ночью ни одного охранника по эту сторону изгороди. Разговор окончен!

Капитан ничего не мог поделать, но, с другой стороны, о чем было тревожиться? Разумеется, гостиница и так надежно охраняется.

Когда первые приглушенные звуки нападения донеслись до него, он, в полном удовлетворении, совершал последний обход изгороди изнутри в сопровождении четырех человек – изгородь, кроме всего прочего, хорошо поглощала всякий шум снаружи. К тому времени, когда он достиг ворот и выглянул из них, он с ужасом увидел, как четыре человека бегут к изгороди, а еще два атакуют ворота. Первая его мысль была о сёгуне, и он побежал к банному павильону, но камергер крикнул оттуда: